Врач-уролог, врач ультразвуковой диагностики, доцент кафедры «Хирургия» Медицинского института Пензенского государственного университета, директор аккредитационно-симуляционного центра ПГУ и мама. Все эти должности лежат на плечах одной женщины — Кристины Синявиной. В интервью она рассказала, как выбирала дело всей своей жизни и как успевает все совмещать.

— Кристина Михайловна, расскажите, пожалуйста, почему вы решили стать врачом?

— Хотела быть врачом еще в детстве, примерно лет в семь мечтала работать гинекологом. Но потом про это забыла, жизнь складывалась по-другому, думала поступить на кафедру «Перевод и переводоведение». А в десятом классе мы с родителями решили, что пойду в медицинский. «Врачи всегда нужны», — говорили родственники. Я училась в деревенской школе в селе Махалино, это Кузнецкий район. Там была обычная общеобразовательная школа, никакого разделения на медицинскую или физико-математическую направленность, как у нынешних детей. Тогда ЕГЭ только ввели, соответственно, подготовки с репетиторами как таковой не требовалось. К чему-то сама готовилась, где-то помощь нужна была. Химию учила с нуля, сложный для меня предмет, но для поступления нужный. Биология была ближе, понятнее.

— Вы с самого начала определились, что будете работать по такой специальности, или позже пришли к этому профилю?

— Произошла смешная ситуация, когда мы с мамой выбирали, на какой специальности я буду учиться. Еще до поступления в МИ ПГУ смотрели, кем можно работать после выпуска. Терапия, хирургия — все не мое. Один из пунктов — урология. Мама посмеялась, а я сказала, что урологом и буду. Это было не на зло, просто интересная узкая специальность, тем более нетипичная для женщины. Родители меня поддерживали. Были разные шуточки, конечно. Профессия не женская, но, у меня всегда был один ответ: «Если человеку действительно плохо, ему будет совершенно безразлично, кто его смотрит. Главная задача — решить проблему, чтобы он выздоровел».

— Помогает ли такая нетипичность в работе?

— Это очень помогает в плане общения с пациентами. Да, мужчины стесняются лечиться у женщины-уролога, но после осмотра они, как правило, остаются под наблюдением именно у меня, потому что женщины нежнее мужчин-урологов. Они больше вникают в проблему, более отзывчивые. Всем же надо пообщаться, рассказать про свою проблему, чтобы доктор не просто бумажечку написал с рецептом. По сути, людям нужен психолог.

— Как проходила ваша студенческая жизнь? Правда ли, что студенты-медики живут в институте?

— Жизнь за пределами Медицинского института есть, однозначно. Я участвовала в конкурсе «Первокурсник», как сейчас помню, пела песню. Во время учебы увлекалась танцами, старалась везде понемногу пробовать себя. Понравилось вязание? Хочу научиться. Лепка из соленого теста, что это такое? Хочу попробовать. Также ездила на стажировки в Германию.

— Было ли такое, что хотелось бросить учебу?

— Никогда не было такого, чтобы мне надоело учиться. Учеба нравилась, хоть и было очень тяжело. Учили и до двух часов ночи, спали минут 30 и снова учили, потом шли на занятия. С нами работали такие наставники, которые направляли, куратор держал в «ежовых рукавицах». Учиться всегда хотелось. Кстати, большинство моих одногруппников из института работают врачами. В медицинский просто так не поступают. Для этого должно быть желание, рвение. Это не та специальность, куда можно пойти просто так, корочку получить. Надо прислушиваться к себе на начальных курсах и идти туда, где будет комфортно.

— Чтобы вы могли пожелать нынешним студентам?

— Я всегда своим студентам говорю, что работа должна приносить удовольствие. Если им некомфортно, непонятно, они не чувствуют, что это их, то они должны идти туда, где будет удобно. Некоторые студенты прислушиваются, идут туда, куда мечтали, и там у них все складывается. А если интересно, но сложно, волю в кулак, губы закусил, берешь и делаешь.

— Кристина Михайловна, вы сказали, что проходили стажировку в Германии. Ценятся ли знания, полученные в Медицинском институте Пензенского государственного университета, в других регионах?

— На стажировках в Германии для меня знаний однозначно было достаточно. К тому же я всегда учила что-то сверх базы. Первый раз стажировку в Германии я проходила в отделении «хирургии катастроф» как медсестра, второй раз — в урологической клинике. Перед поездкой обязательно читала нужную литературу, изучала практические навыки. Так мне было уже намного комфортнее что-то выполнять. Врач, однозначно, всегда должен учиться, даже после завершения института, это бесконечная учеба. Если не будешь читать, участвовать в конференциях, то это остановка в развитии. У нас практически каждый месяц что-то меняется, постоянно новые методики, изменения в консервативном лечении, поэтому постоянно приходится что-то изучать.

— Расскажите, пожалуйста, как складывалась ваша профессиональная деятельность после окончания вуза?

— После Медицинского института ПГУ я пошла в ординатуру на базе Пензенского института усовершенствования врачей. Потом работала сразу на кафедре «Хирургии», где преподаю и сейчас. Также после вуза трудилась дежурным в клинической больнице №6 имени Захарьина в отделении экстренной урологии, через год после работы дополнительно еще устроилась на амбулаторный прием в частную клинику. Сейчас я врач-уролог в медицинском центре «Эскулап».

— Помните ли вы своего первого пациента?

— Первое время, после окончания ординатуры, то есть когда ты выходишь из института уже доктором, было все еще страшно. Всегда повторяла: «это живой человек, главное не сделать плохо», как говорят «не навреди». Первый опыт — это всегда волнительно. Конечно, помню этих пациентов, некоторые наблюдаются у меня спустя столько лет, до сих пор остались со мной.

— Были ли в вашей врачебной практике какие-то необычные случаи?

— Как я говорила, человеку иногда нужен не врач узкой специализации, а психолог. Была у меня однажды пациентка с тяжелым хроническим урологическим заболеванием, ей несколько раз делали операции, которые не приносили облегчения, как и другие процедуры и лекарства. Мы планировали перевести ее в крупный город, чтобы там ей оказали более высокотехнологичную помощь. Как новое веяние, мы проводим когнитивно-поведенческую терапию — это общение со специалистом. Это мы и решили попробовать с той женщиной. После нескольких сеансов с психологом у нее полностью ушел болевой синдром. С тех пор прошло около полутора лет, у нее все хорошо, нет никаких жалоб, мы с ней даже ушли от препаратов. Бывает такое, когда мы нервничаем, думаем о плохом, головной мозг генерирует отрицательные нервные импульсы, которые идут к более слабому органу.

— Действительно необычная история. Сейчас не только в Медицинском институте, но и во всем университете обучаются иностранные студенты. Как у вас с ними складываются отношения?

— К студентам из других стран у меня особая любовь, потому что я сама, когда стажировалась в Германии, была на их месте тем самым иностранцем, который не очень хорошо знает язык, порядки, традиции. Им страшно, некомфортно, но у них есть желание научиться что-то делать. Соответственно, я их здесь поддерживаю. Они могут спокойно прийти и попросить научить их чему-то, что даже не относится к моему предмету. Также в прошлом году у нас был первый опыт проведения кружка с иностранными студентами, они читали доклады и на английском, и, кто мог — на русском, проводили мастер-классы. Такая практика всем понравилась, поэтому в этом году я решила провести для них олимпиаду по хирургии. Уровень заданий мы сделаем, наверное, даже посложнее, чем для русскоговорящих студентов. Планируется, что они будут заниматься рентген-диагностикой, практическими навыками катетеризации, наложением повязок и швов.

— Поделитесь с нами, каково быть врачом сейчас?

— Если доктор, как я, совмещает работу с преподавательской деятельностью, то времени вообще нет. Но несмотря на все эти обстоятельства, на увлечения оно все равно находится. Так должно быть, потому что без этого очень быстро наступает выгорание, опускаются руки. Свое свободное время я провожу с семьей, изучаю направления танцев, также люблю читать, у меня есть своя библиотека. А когда есть возможность путешествовать, обязательно стараюсь совместить с конференциями.

— С какими острыми проблемами сейчас сталкиваются врачи?

— В плане острых проблем с пациентами я бы связала все с пандемией коронавируса. Очень много пациентов сейчас появилось, так как после ковида у многих остались осложнения, в том числе и по моей специализации. С конца пандемии прошло уже много времени, но до сих пор нет глобальных исследований, разработок в плане лечения этих осложнений. Наша база осталась прежней, а это новая проблема, нужны новые подходы. Но надежда на то, что в ближайшее время крупные медицинские организации займутся изучением данного вопроса, конечно, есть. Возможно, исследования идут уже сейчас, и в скором времени результаты будут доступны. Также сейчас практически нет возможности получить информацию о новейших разработках, лекарственных препаратах, которые производятся за рубежом.

— Вы хотели бы, чтобы сын пошел по вашим стопам?

— Это сложный вопрос. Я, конечно, буду его поддерживать, ничего запрещать не буду, хотя, может иногда и нужно, чтобы направить в нужное русло. Заставлять идти в медицину не буду, захочет — поддержу, не захочет — тоже.