Из книги Валерия Сухова "Сергей Есенин и пензенцы"

В августе 1920 года наш земляк Борис Сорокин в городе Ростове, где находился в резерве штаба Красной Армии, на вокзале в людской сутолоке вдруг совершенно неожиданно встретил Есенина. Поэт в модной шляпе и сером костюме, который ловко сидел на его стройной фигуре, выделялся среди разношерстной толпы. Есенин обрадовался, узнав в командире Красной Армии, друга своих студенческих лет, с которым в 1913–1914 годах учился в университете Шанявского в Москве. Он предложил Борису Сорокину зайти в купе его вагона, в котором путешествовал со своими друзьями Григорием Колобовым и Анатолием Мариенгофом, и отметить встречу. Выпив с другом вина, Есенин показал приятелю свою новую книгу стихов «Трерядница», где были помещены поэма «Пантократор», стихи «Я последний поэт деревни», «Устал я жить в родном краю», «Песня о собаке». Узнав о том, что Сорокин этих стихов еще не читал, Есенин сделал другу подарок. В воспоминаниях Б. А. Сорокина об этом написано так: «Он подошел к кипе книжек и выбрал одну тоненькую, в кремовом бумажном переплете.

— Пусть «Трерядница» будет памятью о Ростове и старой Москве, — сказал он и, взяв ручку, обмакнул перо в красные чернила и стал писать. Из-под пера, словно бусинки, побежали круглые буковки и из них складывались слова: «т. Сорокину с дружбою и воспоминаниями об Университете Шанявском. Сергей Есенин. Ростов 1920 Август».

Прощаясь с однокурсником, Сергей Есенин пригласил его на выступление поэтов — имажинистов. После встречи с поэтом, Сорокин захотел побыть наедине, чтобы погрузиться в чудесный мир есенинской поэзии. Он пошел в городской парк и стал читать первое стихотворение, с которого начиналась «Трерядница» — «Я последний поэт деревни»… В воспоминаниях Борис Сорокин признается, что есенинские строки тогда потрясли его. Он сидел на скамейке в парке и «думал о необычном таланте «последнего поэта деревни», о силе его образов и такой высокой человеческой грусти о прекрасном». Когда Сорокин возвращался на станцию, то обратил внимание на вычурные афиши, которые объявляли о выступлении имажинистов.

«Среда, 21 июля, начало в 9 ч. вечера.
ИМАЖИНИСТЫ.
Первое отделение: Мистерия.
1. Шестипсалмие. 2. Анафема критикам. 3. Раздел Земного шара.
Второе отделение:
1. Скулящие кобели. 2. Заря в животе. 3. Оплеванные гении.
Третье отделение:
1. Хвост задрала заря. 2. Выкидыш звезд.
Вечер ведут поэты Есенин, Мариенгоф и писатель Колобов.
Билеты расхватываются».

Б. А. Сорокин так описал выступление имажинистов в Ростове: «…На сцене Анатолий Мариенгоф — высокий, с узким лицом, с театрализованными жестами. Его стихи – нагромождение образов, падающих на слушателей, как камни в горных обвалах... Аплодисменты то затихают, то вновь растут с огромной силой: на сцену входит Есенин. Подняв руку, улыбаясь, смотрит в зрительный зал и ждет, когда кончатся аплодисменты.
Свежим ветром врываются в этот многолюдный зал строки из «Пантократора»:

Славь мой стих, кто ревет и бесится,
Кто хоронит тоску в плече.

И когда он говорит: «О вывези наш шар земной на колею иную» — гремят всплески аплодисментов, как выражение слитности поэта и слушателей.

А он все читает и «Песню о собаке» и «Закружилась листва золотая», и «Устал я жить в родном краю» и другие стихи. Радостно горят глаза молодежи и светлые улыбки бродят по лицам…»

Следующая встреча Сорокина с Есениным произошла через четыре года. О ней в своих мемуарах пензенец рассказал в главе «Снова в Москве».

«...Я позвонил. Открыв дверь, женщина на мой вопрос: «Можно ли видеть Сергея Александровича?» — ответила, что он никого не принимает. Попросил ее передать ему, что я товарищ по университету Шанявского.

— Просите его ко мне! – услышал я голос из открытой двери комнаты, выходящей в коридор.
— А, это ты, говорил он, приподнимаясь с дивана и откладывая в сторону большой блокнот.
— Демобилизовался? Хорошо! Устраивайся в Москве… Работу тебе найдем.
Поставил на стол бутылку портвейна и стаканы.
— Ну, по русскому обычаю, выпьем! — Он поднял стакан и, вглядываясь в изумрудные блики вина, сказал: За новую жизнь, за искусство, за вечную молодость сердца!»

Борис Сорокин тогда признался Есенину, что после ранения, когда лежал в госпитале, то написал стихи, которые вошли в сборник «Песенный частокол». Стихи: (Имажинист). Саранск: Саранск. тип. Коммун. отд., 1922. — 25 с. — 490 экз. На третьей странице было напечатано: Сергею Есенину – с дружбою. 1921 год.

Есенин был растроган и крепко пожал руку товарищу студенческой юности со словами: «Спасибо! Приятно, что не забыл обо мне даже в водовороте событий…Спасибо!». Борис Сорокин вспоминал о том впечатлении, которое произвели его стихи на Есенина: «Полистав книжку,... Внимательно прочитал стихотворение, посвященное ему».

Приведем его текст полностью: «Это я красногубый и смелый /Куст зари на плечах принес./Будет песня моя над деревней/По ложбинам, где стынет овес./На заре, по росистым разбегам,/Скоро, скоро не высохнет след./И не сыпаться звездному снегу/В колеи моих песенных лет./ В рыжем полюшке зерна-капли/Мои песни будут качать /И хрустящее жнивье грабли/Без меня не придут целовать./Будет петь деревенское солнце, /Золотить свои месяц рога,/У родных моих сизых околиц/Прозвенит расписная дуга./Нашей жизни красное лето,/Серп изогнутый наших бровей –/Все прославится свистом поэта/По ложбинам хрустящих полей./ Наливайся, душа, облаками,/Хвост, заря, по лугам распускай./О, какими, какими серпами/Выжну тихого поля я край?»

Есенин к тому времени уже разочаровался в имажинизме и опубликовал в газете «Правда» письмо, в котором доводилось до всеобщего сведения о роспуске группы «Имажинисты». Поэтому он сказал Сорокину:
«В своих стихах ты не избежал ржавчины имажинизма. Понятно, что в те годы мы, молодежь, и в искусстве искали что-то новое и необычное».

Борис Сорокин оправдывался: «Меня к имажинизму в то время влекло потому, что во главе этого литературного течения стоял ты. Перегруженность образами стихов имажинистов, казалось, открывало новый путь в поэзии…»
Борис Сорокин в своих воспоминаниях отмечал, как изменился Сергей Есенин после той памятной встречи в Ростове: «...передо мной сидел уже не тот веселый, беспечный и радующийся розовому солнцу юга паренек. Его лицо чуть-чуть пожелтело. В глазах теплилась грусть, и пальцы рук беспокойно шевелились. И только тогда, когда говорил о своих стихах и их читал, то загорался прежней непосредственностью».

Работая над рукописью своей книги «Страницы минувшего (Встречи с Сергеем Есениным)», Борис Сорокин побывал в гостях у есенинской сестры в Москве. По все видимости, именно тогда он передал Александре Александровне сборник стихов Сергея Есенина «Трерядница» для музея в селе Константиново, на третьей странице которого сохранился бесценный автограф поэта.

Б. А. Сорокин признавался: «Книжку стихов с надписью я бережно хранил в вещевом мешке до конца гражданской войны. И когда листал ее, то вспоминал город на берегу Дона, розовое солнце августа и голос поэта, доносящий до сердца радость и трепетный ход певучих строк.
Эту маленькую книжку стихов с автографом Сергея Есенина я передал сестре поэта Александре Александровне Есениной, которая собирала для музея села Константинова все материалы, связанные с именем ее брата»

 

Автор выражает сердечную благодарность ученому секретарю Государственного музея-заповедника С. А. Есенина Ульяне Анатольевне Титовой, которая предоставила возможность познакомить с автографом С. А Есенина на сборнике "Трерядница", хранящемся в фондах есенинского музея на родине поэта.

На снимке Б. А. Сорокин (крайний справа) в гостях у сестры Есенина А. А.Есениной в Москве.
Обложка сборника "Трерядница".
Автограф С. А. Есенина.
Владельческая надпись, сделанная на книге Б. А. Сорокиным в 1959 году.