Научный полк ПГУ: «Мы все хорошо защищались». К 100-летию со дня рождения доцента Алексея Семёновича Родионова

Чем дальше уходят от нас в историю горькие и славные четыре года Великой Отечественной войны, тем дороже память о людях, вынесших на своих плечах все ее тяготы и подаривших нам, своим потомкам, мир и саму жизнь. Мы, ныне живущие, всегда будем в долгу перед солдатами Победы, и наша священная обязанность — сохранить каждое слово их воспоминаний «о времени и о себе».

Преподаватель кафедры физики, позже завкафедрой педагогики Пензенского государственного педагогического института им. В. Г. Белинского (сейчас — Пединститут ПГУ), канд. пед. наук, доцент Алексей Семёнович Родионов (1924–2015) за годы жизни пережил множество потрясений, в основном связанных с суровыми годами Великой Отечественной войны. Закончил войну в 1945 году недалеко от Кёнигсберга. Много лет Алексей Семёнович отдал педагогической работе в родном вузе. В день 100-летнего юбилея со дня его рождения публикуем монолог ветерана от 2010 года о пути, который он с честью прошёл, отстаивая право на мирную, созидательную жизнь.

МОЕ УЧАСТИЕ В ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЕ

В конце июня 1942 года я закончил Нижне-Ломовское педучилище, а 2 июля мне исполнилось 18 лет. В военкомате я изъявил желание поступить в Саратовское военнопулеметное училище. В нем готовили младших лейтенантов. Учился я в нем до апреля 1943 года. Нам не дали доучиться: фронту нужны были пополнения. Направили нас в действующую армию в звании сержантов. Так я попал в 684 полк в качестве командира пулеметного отделения при роте. В отделении нас было пять человек: узбек, таджик, грузин и двое нас, русских. Полк именовался как многонациональный. Освобождали украинские села западнее Харькова.

Однажды в нашем отделении произошел необыкновенный случай. Мы расположились со своим пулеметом «Максим» на высоком берегу долины. На другой ее стороне располагались немцы. Сама долина была нейтральной полосой. Для пулемета потребовалась вода (он с водяным охлаждением). На нейтральной полосе мы увидели родник. К нему с одной стороны примыкал кустарник. Наш узбек взял бачок и пошел за водой. Мы хорошо видели его на всем пути. Набрав воды, он разогнулся и увидел перед собой немца, который неожиданно появился из-за кустов. Мы все это видели и переживали за него. Винтовку с плеча он не снял, повернулся к немцу спиной и пошел в нашу сторону. Немец также набрал воды и скрылся за кустами. Когда наш друг пришел, я его спросил, почему он не убил немца. Узбек ответил, что пока бы он снимал винтовку и стал прицеливаться, немец скорее ухлопал бы его. Вот так враги встретились, поглядели друг на друга и разошлись мирно. И такое бывает на фронте. После мы долго смеялись по этому поводу. Друг наш все же сознался, что он испугался этой встречи.

ПЕРВОЕ РАНЕНИЕ

В сентябре 1943 года в этой части я получил ранение в ногу. После излечения в полевом госпитале (в одном из сел) меня направили в 333 стрелковый полк. Здесь я тоже командовал пулеметным отделением. Расположили нас на правом фланге полка. Правее нас почему-то никакой части не было. Мы, таким образом, должны были следить за тем, чтобы немцы не ворвались в тыл нашего полка с правой стороны. Мы недолго занимали эту позицию: пришел приказ перевести наш полк в другое место, а на наши позиции пришел уже другой. Во время смены полков немцы могли пойти в наступление.

Нашему отделению был дан приказ оставаться на своей позиции до полной смены полков. И мы остались охранять правый фланг. Все было тихо, но, когда новый полк разместился, немцы решили проверить наши силы. Открылась стрельба с обеих сторон. Наш пулемет гремел непрерывно, благо патронов было много. Кончилось все благополучно: и мы, и немцы оставались в обороне. Настало время покинуть нашу позицию. Надо было догонять свой полк. Стало темнеть. Мы решили остаться в ближайшем селе на ночь. Село безлюдное. Мы поймали курицу, сварили ее, поели, нашли велосипед, покатались на нем и улеглись спать. Утром, погрузив пулемет на велосипед, отправились по большой дороге искать свой полк. Трое суток искали его. Когда нашли, командир роты удивился, что мы живы. Они почему-то думали, что во время перестрелки между немцами и новым полком мы погибли: они слышали ее. Командование полка послало уведомление нашим родителям о том, что мы геройски погибли. Нам об этом не сказали, но принесли бумагу и конверты и заставили сразу же написать письма, что у нас все в порядке.

Когда я вернулся домой (в мае 1945 года), мне рассказали, как родители плакали обо мне. Мой отец был сообразительным человеком. Он проверил числа в уведомлении и в моем письме. Письмо было послано позже уведомления: значит, я жив. Немного пришли в себя и окончательно успокоились, когда получили следующее мое письмо. А письма писал я часто. 333 полк продолжал освобождать украинские села. Городов на нашем направлении не было.

ВТОРОЕ И ТРЕТЬЕ РАНЕНИЯ

В октябре 1943 года меня ранило в ту же самую, левую ногу. После выздоровления в полевом госпитале меня направили в 815 стрелковый полк. Теперь я занимал должность помощника командира взвода. В этом полку я был до января 1944 года. В конце января во время боя я был ранен в шею: пуля зашла с правой стороны, а вышла с левой стороны над лопаткой. Повредилось нервное сплетение. Голова моя повисла, позвоночник ее не держал. Стрельба в мою сторону продолжалась. Встать я не мог, потому что голова в прямом смысле повисла, текла кровь. Медсестра услышала крик бойцов, что я ранен, побежала ко мне, но сама попала под обстрел и была ранена. Когда наша часть немного продвинулась вперед, я попытался встать, но не мог. Позади я увидел воронку от мины. Я пополз к ней ногами вперед, а голова везлась по земле. В воронке я смог встать на колени, держа голову за волосы, чтобы она была в нормальном положении. Затем встал на ноги, все так же поддерживая голову. Когда наши бойцы заметно продвинулись вперед, я осмелился идти в медсанбат. Так я и дошел до него, держа голову за волосы. В медсанбате меня перевязали, голову скрепили с позвоночником специальной шиной, посадили в машину и отправили в полковой госпиталь. Здесь меня перебинтовали, с трудом остановили кровь и направили в город Каунас. Там сделали то же самое, посадили в санитарный поезд и отправили на Кавказ, в Железноводск. Здесь я и долечился.

ПОСЛЕДНИЙ БОЙ

После излечения в курортном городе, недавно освобожденном от немцев, меня направили в учебно-танковый полк, который размещался в Пятигорске. С апреля по сентябрь 1944 года из нас готовили танкистов. Затем повезли в Нижний Тагил, где мы получили новые танки, погрузились на платформы и через всю Россию поехали на запад, в Восточную Пруссию. Наша армия находилась уже на немецкой территории. После нескольких недель стоянки во втором эшелоне, вблизи передовой, началось грандиозное наступление наших войск. Когда «Катюши» и другая артиллерия прекратили огонь, отбомбили наши самолеты, а тяжелые танки ИС («Иосиф Сталин») проутюжили немецкую оборону, танковой роте, в которой я был, приказали выйти на магистральную дорогу и двигаться по ней с максимальной скоростью к пункту, расположенному на расстоянии 70 км от передовой. Двигаться надо было в тылу врага, двигаться быстро, чтобы создать внезапность. Однако, проехав километров 10, движение застопорилось: вся магистраль была заполнена гражданским населением, которое, боясь нас, уходило от наших войск. На велосипедах, колясках, телегах, с узлами и мешками на спине все спешили на запад. Это были простые небогатые люди. Те, по-видимому, раньше ускользнули. Мы сделали выстрел вверх, и люди уступили нам узкую дорожку.

Все 10 танков, как на параде, двигались по ней осторожно, чтобы не задавить людей. Обогнав их, мы скоро набрали скорость 60–70 км/ч и двинулись к своему пункту назначения. Не доехав километров 5 до пункта назначения, попали под шквальный огонь. Из 10 машин семь были побиты. Танк командира роты, в котором я находился, шел вторым. Первый танк въехал в село, остановился и сразу был подбит. Мы на своем танке быстро свернули влево, встали между домом и стогом сена. Позади нас было какое-то строение, а впереди открылась чудесная панорама: река, через нее перекинут мост, по которому переправлялась тыловая немецкая военная техника. Мы сообщили по радио обо всем увиденном и продолжали наблюдать. Я, как наиболее свободный человек в экипаже (радист-пулеметчик), вылез из машины, встал между домом и дорогой, наблюдал и передавал командиру роты обо всем, что нельзя было видеть из танка.

Вскоре нас обнаружили и начали обстреливать. Но наступила темнота. К нам стали стекаться танкисты из подбитых танков. Потери были, но небольшие. Обстрел продолжался. Вдруг мина недалеко от меня упала на дорогу. Я видел, как поднялась воронка грязи, и почувствовал, как один осколок впился мне в шею (снова в шею). Правая рука повисла, я упал. Мне помогли войти в пустой дом, перевязали. В течение ночи другие танковые подразделения овладели всей дорогой, пройдя широкой полосой вдоль нее. Образовался защищенный коридор, под хорошим контролем. В середине наступившего дня нас смогли вывести на освобожденную территорию уже на грузовике.

Лечился я в городишке Вязники вблизи Нижнего Новгорода. День Победы встретил в госпитале. Домой вернулся 20 мая.

ПЕДАГОГИЧЕСКАЯ ЖИЗНЬ

Моя дальнейшая жизнь. В августе 1945 года я поступил в Пензенский пединститут. Писал левой рукой целый год: правая постепенно поправлялась. С 1949 по 1953 год работал учителем физики в 81-й железнодорожной школе (теперь 44-я), потом три года учился в аспирантуре, защитил диссертацию. С 1957 года непрерывно работал в пединституте в качестве доцента и завкафедрой, год работал в Африке, преподавал физику и математику на английском языке. Ушел из института, когда мне исполнилось 75 лет. Сейчас занимаюсь тем, на что не хватало времени, когда работал в институте.

Ветеран был награждён двумя орденами Отечественной войны I и II степени и медалями. Не стало Алексея Семёновича 25 мая 2015 года.

По материалам «Во имя Победы: Воспоминания, статьи и очерки». — Пенза: ПГПУ, 2010.